Убей ты в себе эту робость.
И чай завари - полезно.
Ведь когда падаешь в пропасть,
Кричать уже бесполезно. (с)

Жизнь - странная штука, порой нам приходится возвращаться к тому, от чего мы так долго бежали и искали укрытия. Тогда пять лет назад мне чудом удалось остаться в живых и выиграть в Играх, и следующие годы я пыталась стереть из своей памяти те худшие несколько дней моей жизни, хотела сбежать и укрыться под своим детским одеялком в родном дистрикте, надеясь, что теплые воспоминания о жизни "до" хоть как-то вернут меня в прежнее русло, но я ошибалась. Победа в Играх не означала, что мне дадут просидеть всю оставшуюся жизнь в своем скромном укрытии, она означала бесконечные разъезды по стране, встречи с важными для Капитолия людьми и менторство - все то, чего мне так сильно не хотелось и то, чего я так безумно боялась. Конечно, от многого мне удалось отстраниться благодаря странному виду и проблемами с головой, теми ужасными видениями, которые не дают мне спать по ночам и жить нормальной жизнью, но роль ментора легла на мои плечи огромным грузом, тянувшим меня на самое дно. Отказа они не принимали, даже пытались угрожать смертью младшей сестры, единственного оставшегося в живых родственника, и я, скрепя сердцем, согласилась нести эту непосильную ношу. Слава Б-гу рядом со мной всегда был Финник, который окутал меня заботой и теплыми словами и который выполнял почти всю мою работу сам, оберегая меня от лишних взглядов, смешков и отрицательных эмоций, несущих за собой безумные нервные срывы. Но в этом году все стало иначе...
Знаете, я молила бога не забирать детей, оставить в покое моих родственников, просила его уберечь их от той участи, которая досталась мне, но он не услышал. Помню, как из моих рук выпал стакан и вдребезги разбился о мраморный пол дома в Деревне Победителей, когда я узнала, кто именно стал трибутом от нашего Дистрикта. Моя двоюродная сестра Сара, мой человечек, пытающийся вытащить меня из скорлупки и помогающий забыть все самое худшее, даря новые воспоминания. Осколки больно впиявливались в мои ноги, но я не чувствовала эту самую боль, я стояла посреди комнаты с округлившимися от шока глазами, из которых солеными дорожками потекли слезы. Потом я упала без чувств, а, когда меня наконец нашли, я долго кричала и не могла успокоиться, не могла понять, за что моей семьей такие муки. Тогда-то я решила, что просто обязана помочь ей, обязана стать ментором с большой буквы "М" и сделать все для того, чтобы моя кузина вернулась домой.
И вот мы здесь - Капитолий снова открыл передо мной свои огромные двери, и я вновь попала в это царство "погибших" душ, способных на убийства маленьких детей ради веселья, готовых лезть по головам, лишь бы выиграть и остаться в живых. Никто из них не знает, что последует потом, никто не задумывается, единственная цель трибутов - выжить любой ценой, цель профи - убить всех вокруг и сделать шикарное шоу для капитолийцев, цель самих капитолийцев - насладиться увиденным и долго-долго мусолить все произошедшее. Попав сюда снова, мне хочется скорее закончить весь этот цирк, закончить так, чтобы моя кузина выжила, а потом, потом сделать все, чтобы ее больше никогда не трогали, хотя и вряд ли это будет в моих силах.
Долгие дни с показами, тренировками и прочим - позади. Конечно, я старалась присутствовать там, но это не всегда было возможным, потому что порой от увиденного меня бросало в дрожь, и я теряла сознание. Что-то из произошедшего Финник показывал мне в записи на экране огромного телевизора, и я, то бледнея, то зеленея, все-таки старалась собраться с силами и нормально реагировать на все происходящее. Сегодня - начало Игр. Вчера после прощания с Сарой я долго плакала, а Одейр заботливо меня успокаивал, и мне в кои-то веки удалось уснуть и даже не увидеть ни единого кошмара за ночь, но зато то, что я увидела позже почти что убило меня.
Нашего трибута убивают там в телевизоре, там на Арене Голодных игр, и Катон, профи, направляется к Саре с чем-то огромным в руках... Я ору как резаная, тыкая пальцев в экран, будто бы не замечая Финника, пытающегося закрыть его собой. Пытаюсь оттолкнуть его, хочу увидеть, что случилось с Сарой, не все ли потеряно, но в итоге просто сажусь на холодный пол и заливаюсь слезами.
- Что это было, Финник?... что с Сарой? почему ты оказался здесь?... - мне не хватает сил, не хватает воздуха, и я просто замираю на одном месте, обняв себя руками и тихонько шепча слова до боли знакомой мне молитвы.

Эта пятисекундная запись, смерть трибута от рук профи, и я тут же погружаюсь в воспоминания, поедающие меня изнутри на протяжении нескольких лет. Мы с сестрой шли на Жатву, крепко сжимая руки друг друга, в красивых платьях и волосами, заплетенными в косички, мы стоим чуть дольше обычного и смотрим друг на друга с какой-то грустью, будто бы зная, что этот день последний для одной из нас. Они называют мое имя и тащат меня на сцену, а я лишь пытаюсь найти сестру в толпе и посмотреть на нее, и, когда мы встречаемся взглядами, меня бросает в дикую дрожь, и я начинаю плакать и кричать что-то невнятное. Мы попрощались. Я знала, что не вернусь с Игр: маленькое хрупкое создание, которое и мухи не обидит, что уж говорить об убийствах. Да и мне хотелось, чтобы сестра помнила меня такой, безобидной и милой девушкой, которая всегда была рядом и утешала в секунды горя. Арена. Вода. Многие утонули мгновенно, не умея плавать, я выжила. Пряталась. Ныряла снова и снова, стоило мне лишь завидеть опасность. Но однажды... однажды на моих глазах убили человека, юного мальчишку, с какой-то дикой жестокостью. Казнь. Кажется, когда-то это было популярно, но не дай бог кому-то увидеть ее своими глазами. Оторванная голова, катящаяся куда-то вдаль с ужасом, застывшим в глазах. Я не могла спать, не могла есть, и меня окутывал страх умереть подобным образом. Но через какое-то время прозвучал последний пушечный выстрел, означавший мою победу. Как мне казалось, конец всех бед. За всем этим последовал тур Победителя, какие-то еще события и возвращение домой. Но я все это помню крайне смутно: тогда я просыпалась от каждого шороха, не считая оторванной головы, снившейся мне из ночи в ночь. Маленькая и хрупкая я превратилась в тощую вешалку, чьи кости будто бы просто обтягивала кожа. Сестра и кузина долго пытались вывести меня из этого состояния, вдохнуть в меня жизнь, но все было тщетно... Пока не появился Финник Одейр, окруживший меня своей неземной любовью и давший надежду на лучшее.
И сейчас я сижу у него на коленках, кричу и реву, что есть мочи, кажется, я даже двинула ему пару раз в порыве своего безумного разочарования всем происходящим, но я никак не могу успокоиться. Никак не могу понять, как в первые же минуты нашего трибута могли убить, как Финник мог мне врать и что же в конечном счете случилось с Сарой.
- М-м-мы должны что-то сделать, - мой голос дрожит, - мы д-д-должны спасти хотя бы ее, понимаешь? - я смотрю на него своими огромными глазами и, конечно же, нахожу в его глазах понимание всего и какую-то надежду на будущее вкупе то ли со страхом, то ли с каким-то разочарованием, - она должна выжить, понимаешь? Должна! - мой голос срывается на крик, неясно, кого именно я пытаюсь убедить в этом, Финника или себя, или весь Капитолий, но пытаюсь же. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Постепенно успокаиваюсь и гоню прочь все эти мысли, все увиденное и вновь всплывшую голову того парня, которая неожиданно оказывается у нас на полу. Я ору и прикрываю ладонями глазами, но та картина и эта голова вновь и вновь мелькают перед глазами. И лишь только присутствие любимого помогает мне успокоиться после того, как я утыкаюсь в его грудь и вдыхаю родной запах.
- Я должна смотреть эфиры, я должна жить нормальной жизнью и забыть то, что было. Забыть все увиденное и пережитое. Я не могу опять просыпаться из-за этих кошмаров, я не хочу вновь увидеть эту картину перед глазами. Финник, я же не сумасшедшая, да? Тогда почему-почему я вижу отрубленную голову и кровь вокруг? Почему все это преследует меня и не дает покоя? - кажется, я давно не говорила такими цельными и длинными фразами, кажется, я правда хочу спокойной жизнь, какая была у меня до Игр, кажется, я готова к этому, но все равно тяжелый якорь тянет меня на дно и не дает вдохнуть воздуха, дабы не захлебнуться окончательно.
- Нас никогда не оставят в покое, ты же знаешь это... Мы связаны: там где ты, там и я, и я никогда не смогу жить без тебя... Ты - мое единственное спасение в этом мире, - из глаз течет по одинокой слезинке, и меня начинает потрясывать от всего произошедшего, - но тебе больше не стоит мне врать и скрывать от меня что-то. Понял? Какие бы намерения у тебя не были, лучше сладкой лжи лишь горькая правда...

Иногда, закрывая глаза, я вижу яркий свет в конце тоннеля. Свет, озаряющий всю мою жизнь и наполняющий ее яркими красками. Тогда я вспоминаю своих родителей: улыбчивую маму, больше похожую на фарфоровую куколку, дюймовочка и никак иначе, которая всегда баловала нас чем-нибудь вкусным, и добродушного отца с удочкой и огромной рыбиной в руках. Представляю нас с младшей сестрой, бегущих им навстречу и радующихся отличному улову. Знаете, это были счастливые дни моей жизни, самые счастливые, когда мы были семьей и дарили друг другу радость. Затем нашу семью посетили ужасные беды, от которых становится тошно: сначала умерла мама, медленно и мучительно, на наших с сестрой глазах, от какой-то странной болезни. Это ужасное чувство, когда ты видишь, как самый родной человек на земле погибает, а ты ничем не можешь ему помочь! Тогда мы оббегали всех лекарей, но в этом не было никакого смысла, никто так и не смог ей помочь, и мама умерла. Через пару лет умер и папа, правда, быстро и, как нам сказали, безболезненно. Деталей мы так и не узнали. С тех пор с сестрой мы жили вдвоем, и я из кожи вон лезла, чтобы добиться хоть какой-то улыбки на ее осунувшемся личике. Но у меня так и не получилось: Голодные игры забрали последнее дорогое, что было у моей сестры, и разрушили ее жизнь в пух и прах. Да, моя судьба тоже была разрушена, но все это цветочки по сравнению с тем, что пришлось пережить ей: утрата родителей, а затем и каждодневное наблюдение в эфире за моей возможной смертью, а потом и мое психическое расстройство.
Отправляясь в Капитолий, я обещала ей измениться, обещала, что помогу Саре и что наша жизнь измениться после моего возвращения, и я намерена исполнить каждое свое слово, чтобы сделать свою младшую сестру хоть чуточку счастливее. Наверное, это моя главная мечта, не считая собственной семьи и маленьких деток, наполняющих дом своими звонкими криками.
- Я верю тебе, - в этом мире слишком мало людей, которым я могла бы сказать подобное. Слишком много лицемерия, подлости и жестокости вокруг, но Финник, он совершенно другой. Конечно, ему тоже пришлось не сладко, победитель Игр, наверняка, убил кого-то своими руками, но я стараюсь не думать об этом, потому что в нем так много всего хорошего и доброго, так много любви и заботы ко мне, что мне совершенно плевать, что он сделал ради победы.
- Какой сон? - по сути, мы всегда говорим лишь обо мне, и теперь я хочу узнать чуть больше о нем, о моем единственном лучике света в этом огромном царстве тьмы, забирающем меня в свои ужасные сети, - расскажи мне, пожалуйста, - возможно, и мне станет легче от этого, от того, что рядом есть человек, разделяющий весь ужас бытия и понимающий меня. Может если я выслушаю его и пойму его боль, мне станет легче, и я перестану бояться дышать в этом темном царстве? Может оно перестанет завязывать на моей шее узел, мешающий мне вздохнуть и жить дальше отдельно от этого кошмара?
- Давай попробуем, попытка - не пытка, и это лучше, чем бездействовать, - я прикусываю нижнюю губу, - пожалуйста, я хочу стать нормальной, и я готова на все, чтобы этого добиться! И тебе, и моей сестре будет лучше от того, что я буду нормальной, всем станет легче, понимаешь? - честно говоря, я готова на все, даже пускай это приведет к моей смерти, инвалидности или каким-то другим последствиям, но я хочу попробовать, хочу пытаться избавиться от кошмаров, которые преследуют меня днями и ночами.
- Что ты имеешь ввиду? - я не понимаю, совершенно, или просто отказываюсь понимать то, о чем он говорит, - что происходит? Что ты будешь делать и чего ты хочешь добиться? - я удивленно вскидываю бровь и лишь тогда замечаю фингал, оставленный мной у него под глазом. Аккуратно выбираюсь с пригретого местечка и направляюсь за льдом, который оборачиваю тряпочкой и прикладываю к травме. Вот почему я хочу стать нормальной: когда на меня находит безумие, я не могу контролировать свои действия, не могу толком понять, что я делаю, и от этого становится действительно страшно.

Любовь... Что это за чувство и что оно означает? Что сулит каждому из нас в начале этого долгого пути, и чем все кончится в конце - милым хэппи эндом или огромной драмой, медленно убивающей любящее сердце? Я помню твои игры, Финник. Кажется, тогда мне было около 10 лет, и родители запрещали нам подобное времяпрепровождение, но как-то раз, мельком, я увидела твое прекрасное лицо, полное ужаса, и меня было не оттащить от экрана, так уж сильно мне хотелось посмотреть, как ты победишь. Да-да, именно победишь, я почему-то не сомневалась в подобном исходе. Потом, после твоего возвращения, я частенько встречала тебя на улице, но ты не обращал на меня внимания, конечно, 14-летнего мальчишку едва ли интересовала маленькая девчонка, не дающая тебе прохода своими любопытными вопросами. Через пять лет я сама стала трибутом и, знаешь, мне было интересно, смотришь ли ты за тем, как я держусь, как я когда-то смотрела за тобой. Мое возвращение. Постоянные психи. И каким-то чудом ты оказался рядом. Знаешь, странно, что ты не разглядел во мне прекрасного лебедя до тех, моих игр, а обратил внимание на гадкого утенка, в которого я превратилась позже. Но ты всегда был рядом, держал за руку и как-то по-братски целовал меня в лоб. Честно говоря, я уже не помню, когда именно рассказала тебе дурацкую историю моей чуть ли не первой детской симпатии и когда ты признался мне в своих чувствах, да и не важно все это, ведь мы как две половинки одного целого с первого моего дня после возвращения с игр.
Они отняли у меня часть рассудка и спокойный сон, забрали благополучие моей сестры, но даровали мне великую любовь и человека, которому я безоговорочно доверяю. Единственная любовь. Вечная. Навсегда. Пока смерть не разлучит нас. Я знаю это, чувствую своим сердцем.
- Почему ты не говорил мне об этом раньше? - я смотрю на него своими огромными глазами, полными заботы и любви, - Финник, ты столько лет терпишь мои кошмары, ты всегда рядом и держишь меня за руку в худшие моменты моей жизни, но почему ты не поделился своими? - я провожу рукой по его щеке и уже ни капли не злюсь за сокрытие правды. Конечно, он хочет оградить меня от всего, уменьшить мое волнение, но едва ли это возможно в этом ужасном мире, где за каждым углом может поджидать очередной страшный монстр.
- Да, я готова. Попытка - не пытка. Стоит пытаться, должно же из этого хоть что-то получится, - надежда во мне не умирает с игр и по сей день, - Мы оба знаем, что мне лучше будет с тобой. Спокойнее. И ты не будешь волноваться, что со мной что-то произошло там. Вместе мы сильнее, пускай я и не представляю из себя никакой физической силы... - грустно вздыхаю. Не первый год наблюдая за профи из первых дистриктов, я втайне мечтаю научиться пользоваться хоть каким-то оружием. Ножи? Копье? Нет. Дротики. Я хочу научиться метать дротики и устранять врагов втихую, издалека, наиболее безболезненной смертью: выстрелил в нужное место, и все, человек - труп.
- Хорошо, но я все же надеюсь, что ты вернешься ночью, по крайней мере, я буду ждать тебя, - тяжело вздыхаю и отгоняю от себя ужасные мысли. Все мы понимаем, чем могут закончится подобные посиделки, такова судьба победителей. Когда-то и у меня был такой спонсор, который жаждал моего общения, но одна встреча - и все прекратилось. Я сидела неподвижно и боялась поднять на него глаза, а в тот момент, когда он попытался дотронуться до меня, я впала в панику и уже не контролировала собственные движения. Кажется, я сломала ему нос. К счастью. И после этого меня "отстранили" от подобных дел. Навсегда.
- Милый, только прошу, пожалуйста, не ври мне больше, ладно? - я прикусываю нижнюю губу. Наверное, мне хочется поговорить, хочется рассказать ему о своем спонсоре, узнать об успехах Сары, сказать о задержке на несколько дней и узнать, не знает ли он что-то о моей сестре, но я лишь кусаю и кусаю губу до такой степени, что вскоре из нее идет кровь, но не говорю ни слова.

если верить предсказаниям Майя,
и через пять дней все умрут,
то я хотел бы, тебя обнимая,
провести последние пару минут ©

И я поддаюсь секундному порыву и рвусь обнимать его, самого дорогого человека, который есть в моей жизни, моё все, самое дорогое и родное, что у меня осталось. Я прижимаюсь щекой к его щеке, и через мгновение мне становится щекотно от небритой щетины, я улыбаюсь и обнимаю его все крепче и крепче. Мир теряет смысл, а мне хочется лишь застыть и никуда его не отпускать. Ни к каким спонсорам, ни на встречи - просто молча сидеть в этой темной комнате с ярким светом от телевизора и обнимать его. Кто-то обязательно меня осудит и не поймет, ведь как может быть смысл жизни лишь в одном человеке? Легко. Легко, когда этот человек твое все и весь твой мир.
Знаете, а я ведь живу только ради людей: младшая сестра, ради которой я так упорно выживала на Играх, Финник, рядом с которым вся моя жизнь наконец-то обрела истинный смысл. Если бы не они, наверное, мне суждено было бы умереть еще после гибели моих родителей, но, нет. Я держусь. Ради него. И, возможно, ради нашего будущего, наших детей и внуков, которые обязательно будут.
Дети... Я не боюсь. Я очень люблю детей, но самое страшное в этой ситуации - мысль о том, не будут ли мои дети похожими на меня, с моими безумными проблемами с головой и психическими отклонениями. Вдруг это передастся им каким-то образом, вдруг они обречены на вечные страдания? Я провожу рукой по волосам любимого и тяжело вздыхаю. Пожалуй, этот страх куда ужаснее тех кошмаров, которые я порой вижу. Худшее, что можно пожелать маленькой жизни, которая ни в чем не виновата.
- Я всегда буду рядом, - шепчу я ему на ухо, - и я не хочу быть обузой, я хочу, чтобы ты делился со мной тем, что тебя волнует, родной, - целую его мочку уха, - мы должны быть опорой друг друга, спасательным кругом, а не я твоим грузом, тянущим на дно, - на самом деле, меня часто преследуют подобные мысли: он всегда рядом и в хорошие, и в тяжелые моменты, и я чувствую себя непосильной ношей, которую рано или поздно придется сбросить. Но не такой роли я хочу для себя. Поэтому я просто обязана стать сильнее. Ради себя, ради него, ради будущего.
- Нашим детям... - шепот, одинокая слеза скатывается по моей щеке, - я очень этого хочу, милый, но... не такой ценой. Ты не должен жертвовать собой, и я не должна, никто не должен, понимаешь? - через секунду я уже реву взахлеб, накручивая себе все более и более ужасные мысли, - все это должно прекратиться, Господи, когда-нибудь! - я кладу руку себе на лоб и непроизвольно отстраняюсь, закрывая лицо руками. Неужели наши дети и внуки, и правнуки заслужили того, через что прошли мы оба? Голодные игры, тур Победителей, ежегодные визиты в Капитолий с тщетными попытками помочь другим трибутам? Или того, что ждет некоторых победителей ночами во время встреч со спонсорами? Или - или мое безумие? Неужели так будет всегда? Неужели развлечение Капитолия стоит смертей ни в чем не винных детей?
Я встаю и начинаю ходить по комнате туда-сюда, пытаясь успокоиться и не думаться ни о чем таком, не думать об Играх, чтобы вновь не увидеть отрубленную голову того трибута, преследующую меня в худшие времена. Слезы все также стекают ручьями из моих глаз, и мне хочется поговорить с Финником об этом, рассказать ему больше о себе, но я не знаю, с чего начать. С того, что мы уже давно не так близки с сестрой, которую я так стремительно опекаю? Или с моей задержки, от которой я совершенно не знаю, чего обижать? Какой-то сбой в организме или беременность? Я не знаю, теряюсь в сомнениях, но все же собираюсь с мыслями.
- Я не общаюсь с Эмми, и, - тишина, расширившиеся зрачки, - у меня задержка, - разворачиваюсь и подхожу к окну, чтобы полюбоваться яркими огоньками Капитолия и "остыть" от всего происходящего...