- А это кто?
- О нет, брат, даже не думай. Нет, - хихикнув, качаю я головой, выпуская очередную струю дыма. Лёгки бушуют и противятся – спортсмен, как никак, но сейчас мне глубоко плевать, ибо буквально неделю назад в нашем центре по подготовке трибутов была какая-то жутко важная проверка чуть ли не с самого Капитолия и практически месяц нас нещадно гоняли, в тысячу раз увеличив нагрузку. Одна малолетка даже не выдержала и откинула коньки прямо у меня на глазах, что, скажу вам по секрету, способствовало моим ночным кошмарам и резким вскакиваниям посреди ночи в холодном поту. Родители не спрашивали -–приказывали только «не орать так громко по ночам а то голова болит», так что данная вечеринка была очень кстати. Что может быть лучше, чем празднование окончания этой чёртовой проверки и долгожданных выходных, которые нам наконец-то соизволили дать. Была ещё школа, но там я «тяжело заболел», да и кто вообще переживал из-за подобных глупостей. Пф, прошу вас.
- Но…
- Забудь, говорю же тебе, - лучший друг целый вечер пожирал взглядом выскочку Рэмбин, о которой в нашем Дистрикте ходили не самые благоприятные слухи. Да я и сам об этом знал – мы как-то тренировались вместе, даже немного пофлиртовали, но, по сути, сразу же невзлюбили друг друга. Почему – неизвестно, но факт оставался фактом – Диадема Рэмбин последний человек на этой туссе, с которым я бы хотел провести остаток вечера…
- Мои извинения, барышня, - хихикаю я, обвивая какую-то девушку за талию и тесно прижимаясь к ней пахом. Потухшая сигарета вот уже минут 15 минут как зажата у меня в зубах, но я настолько пьян, что просто-напросто не замечаю этого. Лучший друг со смешком отмечает, что «так даже прикольнее», так что за свой стайл я могу быть спокоен. Если уж братюня сказал, то конечно.
Что меня удивляет, так это то, что девушка совсем не сопротивляется, хотя, я уверен, от меня несёт отнюдь не розами, да и мои истинные намерения поймёт даже самая несведущая в подобных делах идиотка. Что ж, похоже, мне сегодня везёт.
Дальше всё происходит, словно в тумане – я тащу девушку в сумасшедшую толпу, музыка гудит в ушах и отдаёт вибрацией по всему телу, её пьяное дыхании прямо у моего уха, запах её духов, щекочущий нос, что-то, отдалённо напоминающее танец… Возмущённое дружеское «Эй, Марв, да ты, блин, обалдел» и, вроде как, я прижимаю её где-то за углом и слышу её звонкий, пьяный смех. И я, и она прекрасно понимаем, к чему это в итоге приведёт. Ребята, этот день не мог быть лучше.
Прерывистое дыхание, приятное жжение внизу живота и тёплые, мягкие губы очаровательной блондинки. Я ощущаю, как неприятно теперь сжимает джинсовая ткань и решаю, что самое время переходить, что называется, к следующей базе. В конце концов, мы итак слишком долго зажимались тут, словно бунтари-восьмиклассники. Кое-как заставляю себя поднять свои руки «куда следует» и едва слышно спросить:
- Продолжим наверху?
Знал бы я...

Свет. Погасите свет. Срочно-срочно погасите свет, иначе я просто-напросто умру или украшу этот дурацкий белый ковёр (или не ковёр, чёрт его знает, я едва могу разлепить глаза) содержимым своего желудка. Плохо. Умираю. Воды.
Тяжело кряхчу и крепче прижимаю к себе сопящую у меня на груди девушку. Не удивлён – я и не надеялся проснуться в гордом одиночестве. Пытаюсь напрячься и вспомнить, что происходило прошлой ночью, но на ум приходят лишь отдельные вспышки, не желающие соединяться в одну полноценную картину. Откладываю данное желание подальше, ибо голова принимается болеть с гораздо большей силой. Что ж, это не так уж и важно – посплю ещё несколько часов, а там и свалю от греха подальше, если, конечно, девушка не захочет продолжить и повеселиться ещё и утром. А пока…
Оглушительный крик заставляет меня в буквальном смысле слова подпрыгнуть на кровати – одеяло внезапно сползает с меня и где-то совсем близко слышится глухой стук, который, кажется, заставляет задрожать даже стены. Невольно передёргиваю всем телом, почувствовав как по обнажённой коже забегали тысячу мурашек. Ну в чём дело то, Господи? Очень сомневаюсь, что девушка кричит от ужаса – могу поспорить, просыпаться и видеть перед собой мою мордашку очень даже неплохой вариант. А как иначе?
- В чём дело? – кое-как интересуюсь я, ещё не окончательно пришедший в себя. Слегка дёргаю плечом и недовольно морщусь, почувствовав резкую боль в районе спины. Похоже, ночка была весёлой. Только вот почему… - Рэмбин?!
Мгновенно прозреваю и резко усаживаюсь на кровати, совсем позабыв про свой «Апполон стайл». Вот угораздило же меня вчера так надраться и переспать именно с Диадемой. Это мог быть кто угодно – КТО УГОДНО – на вечеринке была сотня девушек, но нет, я почему-то решил цеплять именно эту глупую визжащую выскочку. Почему? Ну вот почему?! На несколько секунд прикрываю глаза, пытаясь вспомнить хоть что-то из вчерашней ночи.
«Руки, тела, губы, стоны, мои пальцы на чужих бёдрах, по которым расползаются фиолетовые синяки – результаты излишней страсти. Острые ногти, впивающиеся в мою спину, искусанные губы…
- Диадема…»
Я называл её по имени. Я осознавал – я действительно осознавал, с кем ложился в постель. Но…
- Какая прелесть, - ворчу я, недовольно шевеля плечами, пытаясь хоть как-то справиться с адской болью по всему телу. Повеселились мы, конечно, на славу, но теперь за прошлую ночь мне придётся платить слишком высокую цену, на которую я не был готов. – Могла бы не орать, как резанная, итак голова болит.
Ругаюсь, старательно делая вид, что меня нисколечко не удивила сложившаяся ситуация. Ну подумаешь, переспали – когда меня вообще это хоть на малую толику волновало? Ну прошу вас.
Вспоминаю, что надобно бы мне чем-нибудь прикрыться, но моя одежда безвозвратно исчезла – похоже, я избавился от неё ещё где-то по пути в спальню в коридоре, а на подобной тусовке ничего нельзя оставлять без присмотра – сопрут и будут таковы. Возмущённо засопев, хватаюсь за край одеяла, в которое замотана Диадема, и дёргаю на себя, пытаясь прикрыться. Смущаться мне нечего и всё-же я предпочёл продолжить нашу дальнейшую полемику более или менее прикрытым. Буду казаться более убедительным.

- А я вот прямо мечтал проснуться утром и слушать твои истерические завывания, - недовольно огрызаюсь в ответ, упрямо сжимая одеяло в кулаке, однако, сдаюсь и отпускаю, когда Диадема принимается с двойным усердием тащить его на себя. Моей испорченной душонке весьма льстит, что Рэмбин так бессовестно и, можно сказать, с превеликим интересом разглядывает моё обнаженное тело. Что ж, раз ей так хочется – пусть любуется, в конце то концов, мне стесняться нечего. Да и у самой девушки, откровенно говоря, весьма неплохая фигура: по крайней мере, это не тот тошнотворный случай пару месяц назад, когда утром я проснулся, приклеенный к кровати чьим-то гигантским телесом. Всё познается в сравнение, как вы понимаете, а спать с Диадемой не самый худший вариант: просто не нужно давать ей говорить. В конце то концов, даже с заклятым врагом можно неплохо повеселиться ночью – перед тем, как перерезать ему горло, разумеется.
Тем временем Рэмбин решает сходить за нашей одеждой и я мысленно желаю ей удачи – будет счастьем, если хотя бы часть нашего гардероба найдётся и ещё большим счастьем будет, если при этом она не окажется залитой шампанским/заблёванной/истоптанной/нужное подчеркнуть.
Я кидаю заинтересованный взгляд на вернувшуюся Диадему и где-то в глубине души жалею, что её никто не спалил в таком виде: растрёпанную, растерянную и в одеяле, бродящую по дому в поисках одежды. Мечта, что и говорить… Предпочитаю не говорить о том, что футболка и джинсы совсем не мои – какая, по сути, разница. Гораздо хуже, что моё нижнее бельё кануло в лету и теперь до дома придётся буквально нестись, ибо джинсовая ткань грозится натереть тебе везде, где только можно, а я итак не в лучшей форме. Впрочем, сам виноват – нефиг было разбрасываться одеждой где попало.
- Я? Затащил тебя? – возмущённо переспрашиваю я, придерживая большеватые на меня джинсы. – Можно подумать, ты так сопротивлялась – звучит так, будто я тебе чуть ли не изнасиловал.
Обнаруживаю в заднем кармане чужих джинсов сигарету с зажигалкой и закуриваю не спрашивая разрешения, ибо уверен в том, что Диадема будет против – у самого бошка раскалывается, но тут уж, как говорится, дело принципа.
Не понимаю, почему эта женщина так паникует – ну переспали в пьяном угаре, ну Боже мой, жизнь ведь на этом не заканчивается, честное слово. Хотя, может, дело тут вовсе не в этом…
- Что, Рэмбин, боишься, что об этом все узнают? – выпускаю струю дыма и примерзко улыбаюсь. Как ведь я раньше в об этом не подумал.

Я лениво поворачиваю голову, продолжая лицезреть снующую туда-сюда Рэмбин и курить этот мерзкий дешёвый табак от которого бошка начинает болеть ещё больше: неровен час и стошнит прямо перед этой самодовольной девчонкой.
- Пай-девочкой? Рэммммбииинннн, ты и в трезвом то виде отнюдь не образец целомудрия и добродетели, перед кем ты тут собираешься выпендриваться? - вскинув бровь интересуюсь я, уже полностью одетый и, в принципе, весьма довольный жизнью, за исключением головной боли, конечно.
- Итак, дорогая моя любовница?
***
Спать идти совсем не хочется, хоть это и чревато плохими последствиями. Вряд ли нам когда-нибудь ещё предоставится возможность вот так поговорить по душам и всё-всё раскрыть друг другу. Между нами слишком много недосказанностей, нам ещё слишком многое нужно наверстать.
- О, а я сказал что-то вроде "Да неужели, красотка?" - качаю головой я, невольно отмечая, что улыбаюсь. С ней хорошо, приятно и просто, с этой "тупой блондиночкой", как я её раньше называл. Жаль, очень жаль, что мы "нашли друг друга" слишком поздно и ничего уже не исправить. Как иногда подло судьба может поступать с нами.
- Знаешь, стыдно сказать, но я растрезвонил об этом практически сразу же, после того как ты выгнала меня взашей из спальни, - задумчиво закусываю губу, пытаясь в точности воссоздать в голове тот день. Получается плохо: у меня тогда дико болела голова и я едва соображал, что творю. Но одно я помню точно: я был горд. Чрезвычайно горд тем, что смог соблазнить такую клёвую девчонку, как Диадема Рэмбин. Без шуток.
- Чёрт, я тогда чувствовал себя круче самого президента: ледышка Рэмбин и вдруг такое. Помнишь: нас тогда добрых две недели обсуждали на каждом шагу.
Удивительно, как серьёзные и важные вещи в один момент просто берут и забываются. Вот ты считаешь этот день одним из самых важных и значительных в твоей жизни, а потом бац - и память вмиг уничтожает чувства, ощущения, запахи, цвета и одно воспоминание заменяется другим. Ко всему в мире можно привыкнуть, обо всём можно забыть, а время меняет людей.
- В любом случае, я уверен, что тебе чертовски понравилось и никто более не смог быть настолько же крутым, - я шутливо толкаю напарницу в колено и гордо выпячиваю грудь, наверное, со стороны выглядя отнюдь не сексуально. Сегодня я в последний раз могу побыть собой.

Отредактировано Marvel Bradley (Среда, 29 января, 2014г. 01:06)